From Dust

Говоря о том, что представляет собой From Dust, и зная человека, который ее сделал, трудно не сорваться на монолог о роли одинокого автора в ожиревшей и осоловевшей игровой индустрии образца начала XXI века. Эрик Шайи — именно такой автор, с полным комплектом признаков латентной гениальности: в 80-х участвовал в создании ряда классических игр (вы наверняка видели Frog), а в начале девяностых единолично разработал Another World, игру настолько прекрасную, что немногие, даже современные проекты могут сравниться с ней в том, что касается атмосферы.

Если вы до сих пор не верите в исключительность Эрика Шайи, посмотрите хотя бы одно интервью с ним: перед вами предстанет энергичный француз с детской улыбкой, который чуть не выпрыгивает из штанов, пытаясь донести до собеседника суть своей новой игры. Сразу видно, что человек искренне любит свое дело и предан ему до конца. Или еще лучше — переиграйте в Another World. Очень скоро вам станет ясно, почему Александр Кузьменко на прошлогодней gamescom рвался на презентацию From Dust как молодой лосось на нерест, громко восклицая при этом: «Да вы что! Это же новая игра Эрика Шайи!»

Проблема этого автора заключается вот в чем: в середине девяностых он отошел от создания игр и на несколько лет посвятил себя фотографированию вулканов (его работы можно увидеть на anotherworld.fr). За это время требования к видеоиграм довольно сильно изменились. Эрик Шайи этого предсказуемым образом не заметил.

Плачут, богу молятся

Авторские игры сейчас востребованы как никогда: никому, кажется, не надо напоминать почти голливудские истории разработчиков Braid и Minecraft. Обе этих игры были сделаны одним-двумя людьми, и обе выглядели по-своему великолепно. Та же самая история с Another World. Различие в том, что современные инди-хиты принято еще и сопровождать инновационным геймплеем, ради которого все и затевается. И Braid, и Minecraft заставили нас взглянуть на интерактивные развлечения под совершенно новым углом. Another World при этом могла похвастаться парой оригинальных дизайнерских идей, но в основном брала за счет визуального стиля и режиссерских приемов, с которыми в то время все еще был острый дефицит.

[[BULLET]] По признанию автора, идея From Dust пришла к нему во время наблюдения за извержением вулкана.

Ровно та же участь постигает титульный проект. Несмотря на вклад Ubisoft Montpellier , во From Dust чувствуется определяющая роль Эрика Шайи, это именно его игра. У нее есть довольно свежая механика (в той или иной форме, впрочем, виденная сразу в нескольких классических играх). Есть красивая легенда в основе. Есть и визуальный стиль, каких поискать, а также песнопения под аккомпанемент каких-то тихоокеанских аналогов вувузел. Свежего и интересного геймплея — нет.

Крокодил не ловится

Завязка следующая: на некотором проклятом острове живут весьма несчастные люди-дикари, которые однажды решили отправиться искать следы и мудрость неких Древних — последние очень удобно расположили по всему архипелагу систему порталов, между ними туземцы и путешествуют. Чтобы активировать очередной портал, нужно возвести и удерживать деревни вокруг всех тотемов, расположенных на острове. Условия тем временем не благоприятствуют. И без того тесные клочки суши заливают цунами. Их затапливают бешено бьющие из-под земли источники. На них извергаются вулканы. На них растут огненные и взрывоопасные деревья, которые в считанные минуты могут уничтожить все живое.

[[BULLET]] Извержения и наводнения случаются в игре строго по расписанию, раз в несколько минут.

Тут бы и пришел конец несчастным мумба-юбмам, но у племени есть коллективная воля — Дыхание, которым мы и управляем. С его помощью дикари возводят новые горы. Меняют течения рек и переходят по опустевшим руслам на ранее недоступные участки. Засыпают источники и пересаживают деревья. А контроль над тотемами дает им возможность использовать магию, с помощью которой можно на время превратить воду в желе или вызвать управляемую миниатюрную черную дыру, чтобы поглощать любую материю в неисчислимых количествах.

Еще на картах встречаются специальные камни со знаниями — пассивными заклинаниями, которые, как правило, дают деревням защиту от огня или воды. Нюанс в том, что, чтобы знание заработало, его должен доставить в соответствующее поселение гонец, которому, конечно, тоже нужно предварительно расчистить дорогу.

Не растет кокос

Маршрут пилигримов пролегает по дюжине островов. В это время голос закадрового дикаря-летописца рассказывает убаюкивающую историю о том, как племя училось налаживать диалог с окружающей средой, — такая скромная экологическая ода малым народам Океании. Шайи, очевидно, пытается донести до всех понятную любому хиппи идею о том, что окружающая нас среда — хрупкое и ненадежное место, что с природой нужно уметь бережно обращаться, а не пытаться прогнуть ее под себя. Этому наивному посылу просто нельзя не умиляться.

[[BULLET]] Только на последнем уровне разработчики объявляют-таки вольницу и позволяют игроку свободно управлять стихиями.

Шайи в форме, и опыт наблюдения за вулканами явно не прошел для него зря: ему удалось создать не только красивую, но работающую экосистему. Вокруг захваченных тотемов немедленно начинает распространяться растительность — некоторые земли, впрочем, нужно предварительно полить водой. Лава немедленно затвердевает до каменного состояния при контакте с почвой или любой лужей. На пригодных для жизни участках суши начинает плодиться мелкая животная сволочь. Этот мир буквально ломится от собственного потенциала, он, кажется, только и ждет, чтобы показать вам разрушительные катаклизмы, удивить новыми чудесами или даже, чем черт не шутит, лютыми боссами, которых нужно заманивать в каньоны и затапливать водой или заливать раскаленной лавой…

[[BULLET]] Управление во From Dust довольно неудобное: то и дело курсор захватывает вместо песка воду, и наоборот.

Ничего этого здесь, как вы догадываетесь, нет: то ли утрированным катастрофам и чудищам нет места в экологическом манифесте Шайи, то ли он просто не знает, что современная публика избалована и ее нужно развлекать не зрелищами, так геймплеем. Он, вероятно, считает, что природа и возня с ней прекрасны сами по себе. И они действительно прекрасны — первые три-четыре уровня. После этого игра превращается в муторную череду головоломок — порой сложных и довольно оригинальных, но очень и очень похожих друг на друга. Заклинания хороши, но их тоже мало. За аборигенами наблюдать неинтересно: в свободное время они бесцельно слоняются по деревням и бормочут несуразности. После нескольких первых миссий хочется пожать уважаемому автору руку и выключить игру насовсем — концепция изучена, смысл понятен, к чему дальше тратить драгоценные часы жизни?

Шайи страдает тем же синдромом, что и другая индустриальная знаменитость с французской фамилией — некто П. Молиньё. Его представления о современных играх происходят из позапрошлого десятилетия, прекрасного и трогательного времени, когда не было сенсорных контроллеров и поддержки 3D-телевизоров, а культовыми играми считались квесты про говорящих собак и маниакальных кроликов, а также шутеры с демонами и резней на Марсе. Сегодня все по-другому: целевая аудитория From Dust ждет от разработчиков экспериментов не с формой, а с содержанием, а тут у Ubisoft Montpellier сплошные наметки да перспективы. А этого, конечно, мало: по уровню впечатлений From Dust находится где-то на уровне двухдолларового приложения из iTunes, а компания Ubisoft почему-то оценивает ее примерно в 15 долларов, и многие наверняка трижды подумают, прежде чем их тратить. Но эту оплошность мы оставим на совести маркетологов. К Эрику Шайи у нас претензий нет.

Реиграбельность:

Классный сюжет:

Оригинальность:

Легко освоить:

Геймплей:

7

Графика:

8

Звук и музыка:

8

Интерфейс и управление:

6

Дождались?

Игра про терраморфинг и управление стихиями оказалась куда однообразнее, чем звучала на словах. From Dust была бы потрясающей игрой, если бы была в два раза короче и стоила бы в четыре раза дешевле.

Рейтинг «Мании»: 7,0

«Хорошо»

Поворот не туда

Один из самых крупных и авантюрных проектов управления стихией

Начало шестидесятых: улыбчивый советский парень в скафандре облетает вокруг Земли, угнетаемые африканские колонии получают независимость, женщины с восторгом примеряют первые капроновые колготки. Кажется, что еще совсем чуть-чуть — и наступит мир во всем мире, а на Луну под звуки песен Муслима Магомаева начнут курсировать регулярные космические трамваи.

Проект разворота крупнейших сибирских рек — Оби, Иртыша и других — в жаркие казахские и узбекские степи как нельзя лучше соответствовал своей эпохе. Ученые из Министерства водного хозяйства утверждали, что слишком много рек текут не туда, куда нужно, по ошибке впадая в Северный Ледовитый океан, где их вода оказывается трагически никому не нужна. Взамен предлагалось «подкорректировать» природный замысел и направить могучие водные потоки туда, где они больше всего нужны, — на засушливый юг страны. К тому же в 60-х внезапно начало мелеть Каспийское море, для поддержания уровня которого планировалось направить туда воды Северной Двины. Правда, через десять лет Каспий без посторонней помощи вернулся на прежний уровень и даже начал выходить из берегов, поэтому эту часть замысла положили на полку.

Советская экономика подчас охотно выступала не только против природы, но и против здравого смысла: очередной циклопический и безумно дорогой проект с неясными экологическими последствиями и никак не рассчитанной финансовой выгодой был вполне в ее духе. Система, которая мерила эффективность работы своих ведомств размерами их трат и угроханных ресурсов, была вполне готова закатать в землю еще несколько миллиардов рублей — и это при полной неспособности обеспечить людей простейшими потребительскими товарами (упомянутые капроновые колготки привозили из ГДР и Чехословакии).

Впрочем, до конца 60-х дискуссии о проекте не выходили за рамки профессиональных кругов, пока в 1968 году пленум ЦК КПСС не дал поручение Госплану и Академии наук СССР разработать план перераспределения стока северных рек. К тому времени в Средней Азии грянула настоящая экологическая катастрофа — массовая распашка целинных земель приводила к опустыниванию и засухам, а чрезмерный забор воды для полива хлопковых посевов из рек Амударьи и Сырдарьи — к высыханию Аральского моря.

В 1971 году был запущен спроектированный еще в 1962 году оросительный канал Иртыш — Караганда, который обеспечивал водой центральный Казахстан, его же можно рассматривать как единственный выполненный этап мегапроекта. Меж тем к концу 70-х даже стареющему верховному руководству СССР стало понятно, что с бедственным положением сельского хозяйства нужно что-то делать, причем срочно. Все чаще на съездах партии стало звучать слово «мелиорация», и о повороте сибирских рек заговорили вновь — уже на самом высшем уровне. В 1976 году, на XXV съезде КПСС, было принято решение о начале работ.

Один из вариантов решения задачи предполагал переброску 32 кубических километров воды из Оби до устья Иртыша и далее вверх по реке Тобол до Тургайского прогиба. Затем вода поступала бы через русло пересыхающей реки Тургай в бассейн Сырдарьи, а далее, при желании, и в Ургенч. Для реализации этого проекта необходимо было прорыть судоходный канал длинной 2555 километров, шириной 200-300 и глубиной 15-16 метров. Главную сложность в реализации этого проекта представлял водораздел Западно-Сибирской равнины и Северного Приаралья, через который пришлось бы прокачивать воду мощными насосами. По проведённым в советское время расчётам энергопотребление этих насосов было бы сравнимо с Москвой. Предварительная стоимость такого канала вместе с инфраструктурой равнялась бы 32,8 млрд рублей.

Но из-за наступившей перестройки оскудевшая казна уже не могла себе позволить подобные траты, и в середине 80-х проект по-тихому положили под сукно. По словам критиков, его реализация могла бы иметь катастрофические последствия для экологии как Сибири, так и Средней Азии — заболачивание почвы, образование солончаков, гибель ценных пород рыбы, изменение климата и границы вечной мерзлоты, исчезновение некоторых видов животных, а также затопление населенных пунктов и угодий водохранилищами. И это не считая разрушения традиционного для Русского Севера «речного» образа жизни. Отдельные сомнения сейчас вызывает также способность ставших в 90-е независимыми государств Средней Азии платить за российскую воду.

Тем не менее даже сейчас периодически раздаются призывы реанимировать советский проект — о нем регулярно вспоминает казахский президент Назарбаев, даже обращавшийся с соответствующим предложением к Дмитрию Медведеву. А в 2008 году тогдашний мэр Москвы и последовательный поклонник хрущевских идей Юрий Лужков представил собственную книгу «Вода и мир», в которой заново обосновывал необходимость поворота сибирских рек в Среднюю Азию, только уже в условиях современной России.