У меня нет прав. Я боюсь водить машину: дорога — совершенно иная экосистема, работающая по чуждым мне законам, и я понятия не имею, что использовать в качестве столь необходимой мне зоны комфорта. Поэтому я предпочитаю такси или, на худой конец, общественный транспорт.

С недавних пор в моем плеере прописался «Лунный свет» Дебюсси. Когда со всех сторон злобно ворчат люди, кто-то тычет тебе в бок локтем, кто-то наступает на ногу, кто-то хлопает по плечу и просит передать за проезд — музыка Дебюсси создает зону комфорта, даже если вокруг для нее просто нет места. Она создает ее внутри моей головы. Я слышу мягкое звучание клавиш и ухожу внутрь, в свою персональную комнату с мягкими стенами, где меня никто не достанет…

С зоной комфорта игрока и до Синдзи Миками с его последним творением The Evil Within, конечно, много кто работал, но никогда раньше — так искусно.

Внимание! Дальше спойлеры.

Внутри

Тема слияния разумов поднималась в искусстве не раз. Создание отдельной общей реальности внутри нашей реальности — не о том ли мы все мечтаем? Вечный осознанный сон, мир, зависящий только от возможностей разума, воображения, полностью контролируемый человеком, — и никакого вторжения извне.

Утопия? А мне кажется — вполне очевидный путь эволюции человека.

Но если, например, авторы Remember Me реализуют эту концепцию на современный лад, через социальные сети и единый цифровой организм, то Миками действует старомодно, с изяществом мясника: укладывает людей в ванны и подключает их мозги к «матрице» напрямую.

► Мозг в колбе. Эта теория не дает покоя ученым и фантастам еще со времен Рене Декарта. Если отделить мозг и поддерживать его существование искусственно, что для него изменится? Будет ли он считать реальным свой мир?

Виртуальный мир должен кто-то контролировать, он не может работать сам по себе. В «Матрице» за него отвечало ядро ИИ, которое не нашло ничего лучшего, чем взять образы из истории и разных легенд человечества. У компьютера ведь фантазия отсутствует. В Enter the Matrix, включенной в канон, мы дрались с вампирами из прошлой версии Матрицы, созданной Машинами для своих подопечных. Версия оказалась не совсем удачной, так что программу вампиров пришлось стереть с серверов. Но и в фильме все не так уж прекрасно: бесконечные офисы, пробки и толпы народу на пешеходных переходах — унылые образы из нашей с вами жизни.

Однако реальность, созданная Синдзи Миками, управляется не компьютером, а человеческим мозгом. По сути, получается нечто вроде осознанного сновидения, в котором присутствует сразу несколько людей, как в фильме « Начало » Кристофера Нолана. Мир создается мозгом-хозяином, а остальные этот мир лишь дополняют образами из своей памяти. Заманчиво, не правда ли? Это круче, чем видеоигры!

► И кому пришло бы в голову делать из маяка центр исследований мозга? Это еще раз подтверждает, что на самом деле действие The Evil Within все полностью проходит внутри виртуальной реальности.

Однако мозг-хозяин болен, поэтому и мир, созданный им, гнилой до основания. Еще ребенком Рубен Викториано потерял свою сестру: деревенщины, завидовавшие положению семьи Викториано, сожгли амбар, в котором играли дети. Лора впала в кому, Рубен сильно обгорел и слетел с катушек. Он очень любил сестру и хотел для нее много лучшего мира, чем наш.

Таким миром могла стать реальность, сотканная Рубеном из памяти, обработанной воображением. То, что ни в коем случае не могло возникнуть в мире «Матрицы». Слиянию разумов и созданию искусственной реальности для нескольких человек сразу ученый и посвятил свою работу. Но, как показал опыт Себастьяна Кастелланоса, мир Рубена получился непригодным для жизни.

Каждый образ, взятый из памяти создателя, извратила ярость. Деревенщины, главные жители нового мира, испытывают боль при каждом движении — их тела обмотаны колючей проволокой, — а ведут они себя при этом как зомби. Потому что Рубен, судя по постерам в игре, когда-то смотрел фильм Zombomb и был очень впечатлен. Лора превратилась в многорукое чудовище с длинными черными волосами, а собака, на которой ученый ставил свои первые опыты, стала огромным жутким цербером. Сам Рубен переименовался в Рувика, надел модный плащ и стал вести себя как какой-то карикатурный злодей из аниме — просто потому что так круче. Админ-властелин создал себе читерского «чара». Ну или что-то вроде того.

► Подсолнухи вы не раз встретите на просторах мира Рубена Викториано. Как и все остальное, что так или иначе было для него важным.

Именно так и работают сны. Ваш мозг копается в кластерах памяти, выуживает оттуда актуальные для вашего подсознания образы и создает на их основе сюрреалистичный мир — по сути, виртуальную реальность. Каждая деталь, каждый образ в The Evil Within легко обосновывается. Почему игра начинается с деревни? Потому что деревенщин Рубен ненавидит больше всего и образ деревни лежит на поверхности его сознания. Почему многие газеты и журналы в игре сплошь на латыни и немецком? Потому что Викториано — аристократы, а каждый уважающий аристократ в то время должен был знать главные языки философии. Кто такой Сейфоголовый? Страж секретов Рувика, хранящихся в самом сокровенном отсеке мозга.

Сон разума рождает чудовищ.

► Глаза — зеркало души. Именно в глаза Рувику один из героев игры советовал не смотреть. Потому что душа Рубена Викториано сгнила. Кстати, картины в гостинице, куда Себастьян попадает ближе к концу игры, очень напоминают работы Дали, который однажды переработал гравюры Франсиско Гойи.

Чудовища Синдзи Миками

«Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений» — таким пояснением сопроводил свою знаменитую работу «Сон разума» Франсиско Гойя. Все так, только разум Рубена искажен и разрушен яростью и жаждой мести, поэтому об искусстве и чудесных творениях говорить не приходится.

Но любопытно другое. Если в The Evil Within мы путешествуем по миру, созданному Рубеном, который отовсюду набрал по чуть-чуть образов, то сама игра — это мир, созданный разумом Синдзи Миками. Причем созданный по точно такой же схеме.

► Почти все, что есть в The Evil Within , вы наверняка где-то уже видели. Но в таком уместном формате — вряд ли.

Игроки и критики поспешили обвинить Миками во вторичности. Да, очень много образов взято из Сайлент-Хилла (однажды мы даже встречаемся с двумя Сейфоголовыми, например, — это отсылка к Silent Hill 2) и других произведений искусства. Однако заимствования настолько очевидны, что я уверен — это нарочно.

Как и Рубен, собравший мир из кусков того, что он когда-либо видел или чувствовал, Синдзи Миками собирает The Evil Within из прошлого, уже пережитого нами, опыта и пропускает через опыт собственный — поэтому по геймплею произведение явно напоминает Resident Evil 4. И это совершенно неожиданно делает The Evil Within самой авторской игрой на свете.

► The Keeper. Но давайте называть его Сейфоголовым, ведь все мы знаем, откуда Миками «позаимствовал» этот образ.

Себастьян Кастелланос, благодаря личной, но похожей на рубеновскую трагедии (там тоже был замешан огонь — один из главных элементов геймплея), может влиять на мир Рувика: осколки его разума превращаются в оружие, а страшные воспоминания и боль от утраты близких людей — в пули. Для нас финальная битва между Себастьяном и Рувиком выглядела как сцена из Resident Evil 4, но на деле это было противостояние двух разумов, как в фильме « Темный город », с поправкой на то, что оба разума больны.

И дело вот в чем. Себастьян Кастелланос в реальности — это вы. Вы попадаете в мир Синдзи Миками и влияете на него с помощью геймпада. Управляете героем, который попадает в мир Рубена Викториано. От осознания этого как-то даже страшно. Мало ли сколько еще слоев там, над вами. Мало ли кто проникает в голову вам…

► В свою зону комфорта Кастелланос попадает через зеркала, в которых не видно отражения. Во многих культурах мира зеркала — это вход в иной мир. В случае с Себастьяном это проход внутрь себя. ► Интерфейсом для взаимодействия с собственным подсознанием для Себастьяна становится медсестра — будто бы программа «Оракул» из «Матрицы». Украсть этот образ из мира Рубена его побудила, вероятно, личная трагедия с женой.

Чтобы защититься от такого проникновения, нам и нужна пресловутая зона комфорта. Подобно Себастьяну Кастелланосу, мы создаем свою собственную наполненную воспоминаниями маленькую больницу, где можно немного отдохнуть. И наверняка у каждого есть свой музыкальный мотив (вы вполне можете его не помнить — все дело в подсознании), звучащий на входе.

В The Evil Within это «Лунный свет» Дебюсси — Рубен любил играть эту вещь на фортепиано, когда был подростком. Единственное приятное воспоминание, которое Себастьяну удалось украсть у хозяина виртуальной реальности. И когда после очередного очень тяжелого боя ты слышишь «Лунный свет», на душе становится легче. Скоро, уже совсем скоро снова будет безопасно.

* * *

В приличном обществе над синдромом поиска глубинного смысла принято смеяться. Но, по большому счету, какая разница — сам автор вкладывал в свое произведение смысл, или вы его додумали, собирая части мозаики на свой лад? Если вы сделали собственный вклад в чужое произведение, пользуясь подсказками-ключами, оставленными автором, то кто вы, если не соавтор? В таком случае произведение становится для вас чем-то очень личным, чем и стала для меня The Evil Within.

Никто точно не знает, есть ли у людей душа, но многие подразумевают под этим словом совокупность воспоминаний и впечатлений, которые и составляют разум. Если это и правда так, то, выходит, в этом году мы побывали не просто в голове Синдзи Миками, но в его душе.